На горизонте появился мужчина в шароварах, казацкой шапке и на коне. Согласитесь, не каждый день можно увидеть среди населенного микрорайона казака на коне.

- Знакомьтесь , это Жук, - представил Андрей своего друга. – Ну, пойдемте, чего мерзнуть.

До дома Андрея мы добрались быстро. У ворот цвета национального флага мы увидели указатель с надписью «3\9 царство». Заметив наши улыбки, Андрей объяснил:

– Я нам тут приготовил, скажем так, развлечение… Мне нужно конюшню Жука почистить. Никто не против, если мы там начнем?

Само собой, мы не были против, поэтому положили вещи в стог сена и отправились к обители Жука.

– Вот этим сеном я Жука кормлю. А еще очень хорошо бывает летом лежать там вечером, в стогу – сено пахнет невероятно. И только слышно, как мышки шкребутся рядом, – улыбаясь, говорит нам казак.

За работой Андрей делится: казаком (в том виде и понимании, как сейчас) был не всегда. В свое время увлекался культурой востока, ел исключительно палочками, занимался восточными видами спорта. Но однажды ему от отца в руки попала деревянная выструганная руками ложка. И вот тут, признается Андрей, его как током ударило: "Это ж какая энергия передается от такого прибора, какая история и богатейшая культура кроется за обычной деревянной ложкой!"

В тот самый момент и понял – нужно больше узнавать о своих корнях, исповедовать ту культуру, которая ему генетически более близкая, нежели восточная.

– Я родился в России, под Архангельской областью, – рассказывает Андрей, взяв в руки лопату. – У прадеда были два брата: один успел убежать во Францию, а другой нет. Воевали за белых, были сосланы в Сибирь. Прадед – дворянин, личная охрана царя, офицер Гусарского полка. Там (в России, – ред.) родственники все по мамке, а тут – по батьке. Батька отсюда. По его линии на Сечи все казаки. Батько рассказывал, как прадед попал к царю. Он с какой-то станицы был, разбышака. Казацкого рода человек, задиристый, да еще и пел в церковном хоре.

Был десятник в Гусарском полку. У него усища были! Гусары все усики свои заворачивали, а ему единственному положено было не сбривать усы, потому что он – запорожский казак ».

Заканчивая чистить пристанище лучшего друга, Андрей жалуется, что еще шесть лет назад, когда он решил в первый раз выйти на улицу в вышиванке, на него стали тыкать пальцами. Вспоминает, как к нему подходили, уверенные в том, что поблизости проходит концерт. А узнав, что вышиванка и шаровары — это обычная, повседневная одежда, люди начинали возмущаться «А что это ты выделиться решил?».

«Пойдемте чай пить», — заканчивает Кабыш с уборкой. Приглашает нас в дом. На журнальном столике нас ждет травяной чай, печенье и баночка с медом. Чуть позже выясняется, что это не мед, а сироп, который готовят в семье Андрея:

— Мы все дома стараемся делать руками. Мыло мы варим сами, делаем сиропы: рябиновый, чесночный, ореховый, шиповниковый, каштановый, сосновый, – таких аналогов нет. Излишки продаем.

Внутри твой организм уже прекрасно знает: что, как, что лучше».

Какое-то время Андрей был шаманом, но понял, что это было не его: зачем смотреть в чужой огород, если у нас не хуже? Там шаманы, у нас были характерники. У каждого характерника были свои особенности: кто-то хорошо лечил, кто-то воевал здорово, кто-то рисовал, кто-то ведал.

С тех пор, как Андрей начал новую жизнь, со многими старыми знакомыми и друзьями связь оборвалась.

– Никого не осталось. Почти никого, – отвечает, улыбаясь, казак. – Но я понимаю, что, возможно, я стал энергетически, духовно выше. И эти люди за мной не поспевают. Я общаюсь, здороваюсь, рассказываю что-то о своей жизни. Но человеку в ответ рассказать интересно о том, как он пьянстовал, как он веселился, как он кого-то «снял», а мне это не интересно уже. Мне интересно лечить землю сейчас, потому что она болеет, потому что её убивают неразумные люди, мне интересно менять сознание людей, потому что они путем геноцида были загнаны в какую-то нишу, где живут, как инфузории-туфельки, то есть рабы, – делится казак.

Андрей объясняет, что, по его мнению, человека делают рабом с самого детства. В детском саду, куда мама с папой отдают ребенка, потому что у них нет на него времени. Со школы, где, как и в саду, происходит сплошное уравнение всех под одну гребенку. Казак уверен, что немалую роль играет и гендерное воспитание:

Раньше в 12 лет ребенок уже умел пасти скотину, подоить её, покормить, вычесать, знать болезни, косить сено с отцом, разбираться в разнотравии. Мог сам себе ложку вырезать. В тот момент считалось: если ты без ложки, то ты – сирота безродная. Ложки всегда были, в тряпицы завернутые, в сапоге спрятаны. Как правило, были общие котлы, ты к котлу садишься, ложку достал... А сейчас этого нет, это утеряно и мне это больно видеть.

Раб должен работать всю жизнь, и иметь один день в неделю, чтобы отдохнуть и потратить заработанные деньги. Потому что навязывается им: купите орбит, купите прокладки, купите ещё что-нибудь. Много денег? Купите телевизор, вам там расскажут, что ещё купить».

Раз уж задели тему денег, решились спросить Андрея, чем же он зарабатывает на жизнь.

– Я не работаю: «работа» от слова «раб». Я тружусь. Я забочусь о благе себя, своего рода, своего края. Казаки, которые оседали на земле, жили своим трудом. Вот и я стараюсь делать своим трудом. Что умею? Я за что бы не брался, у меня всё получается. Пробовал ковать – у меня получается ковать, пробовал по коже делать – у меня топовые пояса (я знаменитым людям делал пояса), свечи – получается, мыло – получается, каллиграфия – получается. Сейчас оружия отделку делаю – тоже получается.

Когда половина заварника с чаем были выпиты, Андрей рассказал о том, как создавался его казацкий образ. Говорит, что посмотрел несколько фильмов о казаках и понял – одежду нужно делать самому.

Пошел в секонд-хенд, купил себе пару скатертей – так появились шаровары. Из пояса для штангистов, нескольких заклепок и пряжек родился казацкий пояс. К слову, с этого пояса и началась коммерческая деятельность Кабыша: его встретил товарищ, который искал такой же пояс, но не мог найти. Увидев – загорелся и купил за 700 гривен. Через некоторое время история повторилась, но уже с другим поясом:

Пояс, как говорит Андрей, у казака играл очень важную роль: «Раньше люди были четко индивидуалисты. На человека смотришь и понимаешь: штаны из хорошего сукна, пояс широкий – значит денежка. Пояса отделывали: кто подковами (это же броня), кто серебром и золотом (старшины). Если веревкой подпоясан, значит холоп, закуп, низшее сословие. Нож могли носить только свободные люди, они носили топорики за поясом. Кожаный пояс носили только воины, возможно, кожемяки. Все сакральное значение несло. Нож был подарком отца, положен в колыбель, люльку – на посадку на коня. Если был домотканый пояс, он тоже нес какую-то информацию: вера, происхождение, чем занимается.

– Я живу по ведам. Мне не нравится христианство.

Вот ты приходишь, у них там ларек, купи свечек, купи крестик, что-нибудь, но купи. А когда говоришь «Мы братья все во Христе, надо друг другу помогать, вскопайте мне огород, пожалуйста», отвечают: «Окстись! – кадилом в лоб. – Пошел отсюда».

Андрей живет жизнью, отличной от жизни обычного гражданина Украины: он крайне редко пользуется такими "благами" как маршрутки, услуги городских больниц, фабричная одежда. Но несмотря на это, ему комфортно, потому что он нашел целый мир в себе и надеется, что сможет хоть немного изменить и наш мир.

– Я пишу книгу свою. Вот люди говорят, есть две стороны медали. Некоторые знают третью – ребро. Я же говорю, что есть и четвертая сторона – тень. Без медали ее бы не было.